Своей машины у Кая не было. Он собирался купить её, как только сменит должность. Откладывал деньги вот уже почти 10 лет, всё это время отслеживал новинки автопрома, приглядывался к разным моделям, выбирал подходящее. Всё тщетно. Когда у него только забрали дело Бьорка, Кай думал половину скопленных денег пропить, а на вторую - уехать, куда глаза глядят. Но потом замучила гордость. Никуда Кай не поехал и ни одной живой душе не признался, как на самом деле он раздосадован.

Йонне и Люми созванивались - каждый день, ровно в шесть часов вечера. После этого Люми с чувством выполненного долга отправлялась домой, а Йонне продолжал заниматься поисками следов Нильса Бьорка, накатывая километры по Городу. Не хотелось признавать, но расследование встало, как только выяснили, где были Линдберг и Фальк в день предполагаемого убийства, а также в течение недели до и после этой злополучной даты. Йонне запросил детализацию звонков по обоим подозреваемым, но получил отказ. Не удивился и воспользовался нелегальными каналами. Получив результаты, Валкеала был разочарован. Среди звонков не оказалось ничего необычного или подозрительного. Между собой, судя по всему, парочка тоже никак не контактировала аккурат до 3 числа сего месяца. Чем дальше в лес, тем мрачнее и нервознее становился Йонне.

Астрид и сама не очень поняла, как получилось, что она сидит на подоконнике. Незнакомом подоконнике. В незнакомом доме. В котором живет, если уж начистоту, незнакомый человек. Она всего лишь хотела разобраться, куда же делся Нильс. Он, конечно, был порядочной свиньей и, сложись жизнь Астрид иначе, никакого общения между ними и вовсе бы не было. Если честно, и так-то никакого общения не было - когда Астрид приезжала, она старалась приходить домой попозже, а уходить пораньше. Но как бы неприятен не был Нильс, у него было, где жить, а ночевать на автовокзале, на набережной, в интернет-кафе и в подвалах - удовольствие весьма сомнительное.

- Миленько. - сообщила Герда сама себе.
На самом деле ничего миленького не было. Был клуб, ничем на неопытный взгляд Герды не примечательный. Была задача - сделать из этого заведеньица что-то, приносящее Герде деньги. Деньжата. Денежки. Положить их в банк и влюбленным взглядом снова и снова скользить по цифрам в выписках. Больше денег - больше счастья.

Людвиг усмехнулся Гердиным восторгам по поводу лестницы. Знала бы она, сколько расфуфыренных дамочек пытались сломать на этой лестнице ноги, застревая каблуками в металлической сетке ступеней... Одна даже пыталась подать на "Эстланн" в суд. Пришлось потрудиться, чтобы убедить дамочку не совершать опрометчивых поступков. Угостить коктейльчиком, помассировать травмированную ножку, довести до дома на своей машине, распить с дамочкой уже у неё на квартире бутылку шампанского, ну и далее по отработанному сценарию. Людвиг обвинял Кима в шлюшном поведении, а тем временем сам не смущался решать деловые вопросы через постель. Стелиться под старого мужика и трахать красоток - всё же есть разница. Во всяком случае, для Людвига она была очевидна.

Хансен еле удержался на табурете, взмахнув руками. Он посмотрел вслед убежавшему мальчишке, медленно моргнул, а потом почувствовал, как по всему телу волосы встают дыбом. Теперь уж не сведёшь всё к шутке, думал он и стремительно бледнел.
С пару минут Эмиль решал, что теперь ему делать. Пойти следом за Кимом, попытаться оправдаться, или свинтить отсюда подобру-поздорову, пока Линдберг не вызвал полицию или Крюгера. Это ведь не секрет, что со всеми, кто не угоден Киму, в одночасье разбирается его влиятельный и богатый покровитель. Ходили слухи, что Ким не просто Крюгеров протеже, а... ну... любовник, что ли? Ещё вчера Эмиль этим слухам не верил. А сейчас, представляя своё ближайшее будущее, как-то живо уверовал и тут же заклеймил Кима грязной продажной тварью (как и все богатенькие...). И лучше уж уйти с гордо поднятой головой, чем пресмыкаться перед тем, кто создал себе карьеру, подставляя задницу старому извращенцу. Эмиль плеснул ещё виски в стакан, залпом осушил его и решительно встал. Голова также решительно загудела, намекая Хансену, что он пьян. Горизонт шатался.